Послание Дионисия Ареопагита к Титу
Глава 1
1 Не знаю, возлюбленный Тит, случилось ли святому Тимофею слышать
что-либо из рассмотренных мною богословских символов,
2 только в Символическом богословии я объяснил все, по мнению
многих, необыкновенные выражения Писания о Боге.
3 Души непросвещенные исполняются нелепыми мыслями, когда у отцов,
неизреченно мудрых, встречаю божественную, таинственную и для ума нечистого
недоступную истину под покрывалом смелых загадок.
4 Поэтому-то мы часто и не верим буквальному смыслу выражений,
в которых описываются божественные тайны,
5 и восходим к этим тайнам путем созерцания от соответствующих
им чувственных символов.
6 Впрочем, иногда можно обойтись и без символов, можно созерцать
небесные тайны сами по себе, в их наготе и чистоте –
7 Так видим и ублажаем мы Источник жизни, Который Сам в Себя
изливается и Сам в Себе существует,
8 Который есть некая единая, простая, самодвижная, самодействующая,
никогда Себя не оставляющая Сила,
9 Который есть знание всякого знания, созерцающее Себя через
Себя.
Глава 2
1 Итак, я признаю нужным как для Тимофея, так и для других посильное
изъяснение различных форм священной символики,
2 ибо с внешней стороны ее сколько кажется невероятностей и несообразностей!
3 Например, сверхсущностное Богорождение приписывается Божиему
чреву, телесно рождающему Бога;
4 Рождаемое Слово усвояется человеческому сердцу, как бы отрыгающему
Его;
5 дыхание Духа выражается через дыхание уст;
6 богородительное лоно, содержащее в себе Сына Божия, представляется
телообразно;
7 а иногда употребляются символы: насаждения, древа, плода, цвета,
корня, источника, дающего воду или разливающего свет.
8 Таковы и прочие описания сверхъестественных предметов богословия.
9 Так, для обозначения духовного Промысла Божия, даров, явлений,
сил, свойств, судеб, пребывания, исхождения, суда, единения приписывается
Богу образ то человека, то зверя или другого животного, то растения, то
камня;
10 иногда Он представляется даже облаченным в военные доспехи
варваров;
11 иногда изображается ваятелем и скульптором, как некий художник;
12 иногда Писание придает Ему коней, колесницы и седалища или
окружает Его принадлежностями великого пира и изображает пьющим, спящим
и шумным от вина.
13 Что сказать еще о гневе и скорби, о различных клятвах и раскаянии,
о проклятиях и ненависти, о многообразных и двусмысленных выражениях, отменяющих
Божие обетование,
14 о борьбе Бога с сильными земли, сопровождаемой как бы опасением
Его и умыслом против них, когда они намеревались воздвигнуть здание не
для обиды других, а для сохранения себя,
15 также о небесном совете, как обмануть Ахава, о плотской и
чувственной страсти, изображаемой в книге Песнь Песней?
16 Сколько и других священных понятий в изображении Бога, когда
вещи сокровенные выражаются видимыми, единичные и простые – протяженными
и состоящими из частей, необразные и безформенные – имеющими форму и образ!
17 Но, кто умеет проникать в сокровенное их благолепие, тот постигает
в них все таинственное и боговидное, все сияющее полным светом богословия.
18 Мы уверены, что символические сочетания придуманы не для них
самих, но для неизглаголанного знания, которое по своей святости для непросвещенных
недоступно,
19 а открывается только испытанным его любителям, не увлекающимся
при разсмотрении священных символов детскими мечтами,
20 но простотой своего ума и силой созерцания возносящимся к
простой и сверхъестественной истине их.
21 Притом, должно заметить, что богословское учение двоякого
рода: одно невыразимое, таинственное, другое ясное и легко понимаемое;
22 первое облечено символами и состоит в обрядах, другое является
в форме философской и может быть доказуемо, потому что соединяет в себе
выразимое с невыразимым;
23 последнее убеждает и связует истину словом; напротив, первое
показывает ее божественность без слов, самими делами и священными обрядами.
24 Известно, что совершение священных тайн ни у нас, ни у церкви
ветхозаветной не производилось без боголепных символов.
25 Мы видим, что и святейшие ангелы о вещах божественных говорят
загадочно, таинственно, что и Сам Иесуа богословствует в притчах и преподает
Божественные тайны под видом трапезования.
26 Ибо надлежало не только сохранить Святое святых от скверн
непросвещенной толпы, но и озарить всю природу человеческую светом божественных
истин сообразно с ее делимостью и вместе неделимостью;
27 надлежало безстрастную душу вознести к простому и внутреннему
созерцанию боговидных образов и страстное тело врачевать и возводить к
Богу по законам телесности,
28 то есть посредством предустановленных, преобразовательных
символов, которые были бы сообразны с понятиями души и в то же время совершенно
соответствовали бы истинам неприкровенного богословия, как образы, руководствующие
к уразумению его учения.
Глава 3
1 Видимый наш мир ведет к созерцанию вещей Божиих невидимых –
так говорит Павел и здравый разум.
2 Поэтому и богословы на иное смотрят как на предмет жизни гражданской
и подзаконной, а на иное – как на дело чистое и благодатное,
3 на первое – человечески и опосредованно, на второе – надмирно
и тайнообразно, рассуждая об одном на основании известных всем законов,
а о другом на основании незримых определений,
4 сколько они могли быть выражены в Священных Писаниях и сколько
могут быть поняты умом и сердцем,
5 ибо во всех этих Писаниях предлагается нам не сухая история,
но живоносное совершенство.
6 Поэтому мы должны оставить народное мнение о них и благоговейно
проникать во внутреннее значение священных символов,
7 иначе мы унизили бы их, потому что они суть видимые черты и
отпечатки божественной природы, чувственные образы неизглаголанных и сверхъестественных
предметов.
8 Притом, преобразовательными символами расцвечиваются не одни
сверхсущностные, духовные или прямо божественные светы –
9 например, не один Бог называется огнем, но и умственное слово
Его именуется также огненным;
10 даже боговидным чинам мыслимых и мыслящих ангелов придаются
различные и все огненные образы.
11 Поэтому и самый образ огня иначе надо понимать, когда им выражается
непостижимое существо Божие, иначе – когда под ним разумеется умственное
слово Его Промысла, и иначе – когда им обозначаются ангелы:
12 в первом случае он означает причину, во втором – условное
бытие, а в третьем – участие в бытии.
13 Вообще символы должно понимать так, как предписывают понимать
их созерцание и законы мудрости;
14 впрочем, не надо смешивать их произвольно, но изъяснять сообразно
причинам, условному бытию, силам, чинам и достоинствам, которые ими обозначаются.
Глава 4
1 Но, чтобы не выйти из надлежащих пределов письма, приступим
к самому изследованию предложенных тобою предметов.
2 Мы говорим, что всякая пища служит к усовершенствованию того,
кто ею питается,
3 потому что она восполняет его недостаток и скудость, укрепляет
его слабость, сохраняет его жизнь, раскрывает и обновляет его силы, сообщает
приятную живость его чувствам, вообще отводит тоску и несовершенство, а
дает веселие и совершенство.
4 Поэтому хорошо сказано в Писании, что благая Премудрость держит
таинственную чашу и подносит священное свое питие,
5 а еще прежде пития предлагает твердую пищу и громогласной проповедью
милосердия созывает нуждающихся.
6 Итак, предлагаемое ею вещество для питания двоякого рода: одно
– твердое и постоянное, другое – жидкое и текучее.
7 И последнее, то есть чаша, уже приводит к мысли о том, сколь
попечительна благость Премудрости:
8 будучи круглой и открытой, чаша есть символ безначального и
безконечного, заботящегося обо всем Промысла;
9 предлагаемая всякому, она, тем не менее, пребывает в себе самой,
остается в неподвижном тождестве, нисколько не изливается, всегда неизменна
и недвижима.
10 В Писании сказано, что Премудрость создала себе дом, приготовила
в Нем твердую пищу, поставила сосуды и чашу –
11 отсюда каждый, богоприлично разсматривающий божественные вещи,
легко может видеть, что всесовершенный Промысл есть причина бытия и благоденствия
всего существующего;
12 что Он на все простирается, везде является, все содежит и,
несмотря на то, существенно пребывает Сам в Себе, не смешивается ни с чем,
ни почему и ни с чем другим;
13 что, изъятый от всего, Он и в бытии, и в состоянии, и в пребывании
вечен и тождествен,
14 ибо всегда Тот же и так же существует, никогда не бывает вне
Себя, никогда не оставляет ни Своего дела, ни неподвижного Своего пребывания
или бытия, но весь совершает в Самом Себе благие дела Свои;
15 что Он распространяется на все и, однако же, остается в Себе;
16 что Он стоит и движется и вместе не стоит и не движется;
17 что Он дела промышления совершает, так сказать, в неподвижности,
а неподвижность являет в делах промышления.
Глава 5
1 Но что значит твердая и жидкая пища? Ибо сказано, что благая
Премудрость уготовляет как ту, так и другую.
2 Твердая пища, думаю, есть выражение духовного, постоянного
совершенства и тождества, по Которому разумные души участвуют в неизменном,
сильном, все соединяющем и нераздельном ведении вещей божественных.
3 Этим разумным душам и святой Павел, следуя Премудрости, преподает
истинно твердую пищу.
4 Под символом же пищи жидкой разумеется то удобоизливающееся
и всем разделяемое обилие учения, которое разнообразием, множеством и частностью
своих истин ведет питаемых, по мере сил каждого, к простому и нераздельному
боговедению.
5 Поэтому умственные изречения Божии уподобляются то росе и воде,
то вину и меду,
6 Ибо имеют силу то оживлять, как вода, то возращать, как молоко,
то возстанавливать жизнь, как вино, то очищать и сохранять, как мед.
7 Вот что дарует божественная Премудрость приходящим к ней! Вот
как разливает богатство обильной своей трапезы! Вот что значит истинный
пир!
8 Поэтому-то Бог и называется Жизнодателем, Питателем младенцев,
Возобновителем и У совершителем.
Глава 6
1 Применительно к этому изображению священного пира Сам Бог, Причина
всех благ, называется упивающимся –
2 в том смысле, что полнота и обилие пира Его превыше всякого
разумения,
3 или, говоря богоприличнее, что блаженство Его всесовершенно
и безмерность блаженства неизреченна.
4 Как у нас опьянение, принимаемое в худом смысле, есть непомерное
исполнение себя вином и изступление ума и чувств, так в Боге, понимаемое
в хорошую сторону, оно есть не что иное, как чрезмерная полнота всех благ,
соединенных в Нем от века.
5 Последующее же за опьянением изступление ума и чувств есть
выражение Божией высоты, недосягаемой для нашего мышления, мыслимости и
бытия; оно выходит из области ума.
6 Но, как Бог называется как бы опьяненным и изступленным всеми
возможными благами потому, что всеми преисполнен, и преисполнен безмерно,
хотя обитает вне всего и превыше всего, так надо понимать и выражения о
пиршестве святых в Царстве Божием.
7 Когда говорится, что Сам Царь приходит, приглашает их садиться
и начинает служить им, то этим указывается на некое нераздельное и единодушное
приобщение святых благам Божиим;
8 этим описывается Церковь перворожденных на небеси, или души
праведных, наделяемые и исполняемые всеми благами.
9 Под именем же приглашения садиться мы разумеем успокоение от
многих трудов, тихую жизнь, общество, удостоенное блаженства в светлой
стране живых, –
10 общество, наполненное всеми священными наслаждениями, богатое
различными дарами Божиими, которые преисполняют веселием сердца праведных,
–
11 такое общество, которое Сам Иесуа и радует и посаждает, которому
Сам Он и служит, и дарует вечное успокоение, и разделяет полноту благ,
и дарствует без меры.
Глава 7
1 Ты, конечно, спросишь меня и о том, что значит упоминаемый в
Писании сон и бодрствование Бога?
2 Божий сон есть то, что в Боге таинственно и вещам, управляемым
Промыслом, несообщимо;
3 напротив, бодрствование Бога есть обращение Его Промысла к
наставлению или спасению людей, чувствующих в этом нужду.
4 Отсюда ты перейдешь к изъяснению и других богословских символов.
5 Поэтому я считаю излишним об одном и том же говорить, одно
и то же и представлять, что говоришь другое;
6 притом, вижу, что требование твое исполнено, и оканчиваю письмо
с той уверенностью, что я изъяснил тебе более символов, нежели сколько
их надлежало изъяснить по твоему письму.
7 Сверх этого посылаю тебе все свое Символическое богословие,
в котором ты найдешь, что значит дом Премудрости и семь столпов его, что
такое твердая пища и разделение жертвенных даров и хлеба, что – смешение
вина и шум, приходящий от опьянения;
8 там найдешь ты подробное объяснение всего, о чем я говорил
в настоящем письме.
9 Это богословие, по моему мнению, есть хороший истолкователь
всех богословских символов и соответствует преданиям и истинам Священного
Писания.
